Терразини уже что-то надиктовывал в кабине, не желая терять время.
«Дама» крадучись, подошел к лежащему на полу Дику и внезапно, с разворотом, ударил его носком ботинка под ребра, на мгновение повернувшись боком к Виктору.
— Простите, вы хотите сказать, что я мог прочесть об этом в газетах? Но меня должна помнить стюардесса, буфетчица.
— Ну, где построят, там построят… А вот туда, дальше, будет промышленная зона. Автомобильный, силикатного кирпича, строительных конструкций, даже радиозавод.
— Кто их знает. Может быть, вы просто оказались не тем, кто им нужен. Похищения здесь кто только не организует, даже ФБР. Вместо ночных арестов жандармерией здесь политических или профсоюзных деятелей просто похищают и держат в секретных тюрьмах. Могут, конечно, и навесить чье-то нераскрытое уголовное дело, сфабриковав улики. Законность, как вы понимаете, существует лишь постольку, поскольку сильные мира сего заинтересованы в его исполнении, и открытые репрессии были бы как-то даже честнее.
— Ну, во-первых, просто не успеют. Сейчас вторник, двадцать первое. Через два-три дня вас отправят самолетом в Америку, отдохнете после перелета — и к Лонгу. Как раз наладим контакты, чтобы янки вставили вас в график приема. Во-вторых, никто не станет рисковать делать от вашего имени то, чего вы сами бы не захотели. А вдруг это сорвет миссию. Не надо уж нас всех такими простофилями считать.