— Вы никуда не торопитесь, Татьяна? — поинтересовался Прокопенко, стараясь скрыть раздражение.
— Мне станет легче, если вы всё-таки дадите мне зеркало! — недовольно заявила она. — Мне не двадцать лет, и нечего обращаться со мной, словно с малолетней дурочкой! Я хочу видеть, что произошло с моим лицом, а не терзаться догадками в неведении!
— Длинный, Слива! Прошмонайте первый этаж! — распорядился грубый. — А ты, Комар, шевелись!
Предстояла финальная, и самая сложная, стадия операции, требующая филигранного исполнения. Семнадцать игл должны одновременно войти в нужные части головного мозга пациента, каждая на свою, строго, до миллиметра, рассчитанную глубину, синхронно сделать инъекции и столь же синхронно покинуть мозг. Эту часть и без того тяжелейшей процедуры доктор Кугельштайн всегда проводил лично, не доверяя никому. Малейшая неточность в действиях может привести к летальному исходу, и полтора десятка секунд седой нобелевский лауреат представлял собой каменное изваяние. Даже опытный взгляд не сразу мог заметить шевеление его рук, сжимающих джойстики управления инъектором, по миллиметру выбирающих глубину погружения игл.
— Покупатели попались впечатлительные, — поморщился Медведь. — Сменишься, сам расскажет. Кварц считает, что это наши таинственные доброжелатели отметились.