Егор обернулся: по двору, за стеной поспешно расступившихся зрителей – невольников и домочадцев, – неспешно шел к бойцам кругленький толстячок с бритым подбородком и вислыми по-запорожски усами – сам хозяин, достопочтенный Хидаяс-бек, смотритель фонтанов и… короче – главный бельджаменский сантехник.
Слева – если смотреть с юга, с холма – от устья Шексны, на фоне огромного, белого, с заметно подтаявшим припоем, озера, тянувшегося до самого горизонта, громоздилось скопище серых, неприметных избушек да огороженный деревянной стеной терем, словно из какого-то исторического фильма. Да, еще были церкви, тоже деревянные, некоторые – с позолоченными маковками. Егор ничему не удивлялся уже – все так, как и должно было быть в тысяча четыреста девятом году.
Ничего не говоря, Федька проворно скинул доспех и одежку да бросился в реку – слава Богу, уж ветер утих, волну сильно не гнал. Все равно едва не захлебнулся парень, однако ж мачту сломанную ухватил, погреб левой рукой – тут и гребцы веслами взмахнули… оп! Ухватили и парнишку, и парус.
– Так весна уже – март! Недолго осталось.
– Готовсь! – подняв фитиль, сам себе скомандовал Вожников, нацелив ствол кулеврины на ближайший, выбившийся вперед других челн с ордынскими воинами – узкоглазыми лучниками в кольчугах и шлемах.
Вожников живо оглянулся: держа на веревке кудлатого пса, переминался с ноги на ногу толстогубый парень.