На доу (так по-арабски именовалось это юркое, грузоподъемностью тонн пять – как и ушкуй – суденышко) немедленно спустили парус, хотя видно было – Борисовичи и сопровождавшие их воины готовились к битве.
– А вы, – дьяк повернулся к стражникам, – меня с волшбицей иматою сейчас к Ивану Кузьмичу-воеводе сопроводите. Во все глаза глядите, не думайте, не простая девка пред вами, но колдунья весянская!
– Эх, – смеялись гребцы. – Этак-то к зиме только доберутся.
– Вижу, – посмотрев назад, кивнул Антип. – Татарские корабли. Многонько их что-то.
– Да ну его к черту, этого Нифонта! – воскликнул молодой человек. – Никого посылать не будем – руки только пачкать. Давай-ка, милая, лучше наследство твое осмотрим. Это ж наше все теперь, да?
Серафима улыбнулась, и в улыбке ее вспыхнуло на миг что-то дьявольское, колдовское… Так она ведь и была колдунья, юная волшбица непроходимых лесов.