Слуги молча поклонились и выбежали за ворота.
– Думаю, да, – нисколько не усомнился молодой человек. – Там много моих друзей… верных. И это еще… удачу я им приношу, будто.
Пригнувшись, все трое побежали так быстро, как только могли, жаль, сильно мешали лыжи, да ведь не сбросишь же их на ходу, не отвяжешь – некогда. Тем более, и снег на пути не везде твердый – сугробов еще было немерено. Снова просвистела над головой Егора стрела, сбила шапку, вторая едва не поразила парня в плечо, хорошо, поскользнулся, упал, да так удачно – в кусточки, – что смог наконец-то избавиться от лыж, а уж дальше – ползком, ползком – к лесу.
Он лежал на земляном полу в каком-то амбаре, с большими воротами, сквозь широкие щели которых и пробивалось солнышко. Мощные бревенчатые стены, уходящие высоко кверху стропила, крыша – может, через крышу отсюда выбраться? Ага… если допрыгнешь! Никакой лестницы поблизости что-то не наблюдалось, зато имелась копна старой соломы, на которую пленник и перебрался, пытаясь поскорее сообразить, как и почему он здесь очутился?
А вот этого беглец, честно сказать, не предвидел! Из распахнувшихся ворот амбара прямо Егору навстречу вышли двое хмурых мужиков, один – с топором, другой – с рогатиной! Черт! Никакой это не амбар – кузница или что-то подобное… какая-то мастерская, а эти, видно, работники, зависимые от дьяка люди.
– Эвон, кажись, эта корчма, – замедлив шаг, задумчиво молвил Карбасов. – Линь, что татарчонок сказал-то?