– Забирай все… – сказала Инесса Феликсовна. – Деньги, драгоценности… Мы… Мы никому не скажем, честное слово… Никому… Если этот урод дернется… – Инесса Феликсовна бросила быстрый взгляд на мужа. – Если он только дернется, сегодня или завтра, я его… я его сама, своими руками искалечу… Ты понял?
Можно было приказать. И заодно посоветовать уходить. Но ведь оставался крохотный шанс, что обслугу не тронут. Нет смысла уничтожать всю школу, школа еще пригодится. До конца войны еще много времени и работы.
Малышев с ним познакомился возле моста, когда диверсантов убивали. Тогда он был серьезным, но каким-то светлым, что ли… А сейчас – смурной, неразговорчивый. Да – да, нет – нет. И все.
– У меня даже пистолета не отобрали, когда я на прием к Генриху попал. Представляешь? Я сижу рядом с ним, болтаю про фронт, а у меня с собой пистолет.
Капитан вылез, бледный, с залитым кровью лицом, видно, не уберегся от осколка.
Богдан присвистнул, рассматривая пистолеты, которые старик положил перед Костей и Севкой, а потом присвистнул еще раз, увидев, КАК парни разбирают «вальтеры», продолжая при этом вести разговор и не глядя на свои руки.