– Да пошел ты! – крикнул старший сержант, оттолкнув Таубе. – Фашист недорезанный!
Я дождусь, подумал Костя. Все будет хорошо… Обидно будет… Обидно будет умереть и так и не глянуть на… на мобильник… и на компьютер… Севка рассказывал… и… и телевизор… кино, опять же… можно сидеть дома на диване и смотреть кино… Обидно будет…
– Больше ты ничего не помнишь. Ни откуда, ни как сюда попал. Ни что с тобой случилось. Понял?
– Да, нашей. Я же тебя предупреждал, что рано или поздно тебе придется уходить. Что рано или поздно…
Учитель застонал и попытался расстегнуть кобуру на ремне.
Свидетелей оставлять нельзя. Свидетели – опасны. Это сейчас они могут искренне верить в то, что никому ничего не скажут, а завтра… или даже через час… Им станет жалко денег… Или просто станет обидно, что они, серьезные, уважаемые люди, стояли вот так, в крови и соплях, перед двадцатидвухлетним мальчишкой и клянчили-клянчили-клянчили себе жизнь.