— Не знаю, — задумался Скворец. — Почитаю — скажу точнее. Насколько понимаю, про первый век речь идет. Про русинов твоих разлюбезных. Ладно, — прихлопнул он ладонью по книге. — Кого-то со стороны привлекать можно?
— А ты сомневался? Который помер, разве будет башкой казенные лавки ломать в месте присутственном да зело пыточном? — последняя фраза прозвучала именно для Ираклия. Он понял отлично. Детские уловки. Не взять ими.
У Светлена и усы, и оселедец были, точь-в-точь, как у казака с Репинской картины, если не длиннее. Закралась мысль, не с него ли будет копировать прическу подросший Святослав. Если так, то уважение, которым пользуется в Киеве древлянский князь, впечатляет.
А пока ты можешь просто прочитать мои записи. Не поверишь — хотя бы сохрани их для будущего. Когда-нибудь каракули старика сильно помогут историкам. Или, наоборот, окончательно запутают. Не знаю. И знать не хочу. Это будет уже ваша жизнь, а не наша. И не моя.
Все воины были разные. Кто темный, подобно хазарину, кто волосами как спелая пшеница… У кого глаза косят прищуром степных лучников, а у кого распахнуты, словно в вечном удивлении.
— Что у тебя? — не понял Светлен. — Больная, что ли?