Пообщавшись с разными людьми, я вернулся на свое место и принял еще два Смирноффа. Возможно, от выпитого или от неощутимой, но имевшей место космической качки сознание мое несколько помутилось, так что дальнейшую часть полета я зафиксировал в своей памяти уже урывочно. Временами я настолько ничего не соображал, что к стыду своему проплывшую в иллюминаторе Проксиму Центавра принял за Полярную звезду. Впрочем, все эти космические тела — большие, средние и малые вообще не произвели на меня должного впечатления.