— Да-да, — согласился маршал, — вещь серьезней, чем кажется с первого взгляда. Хотя надо сказать, что описанием теневых сторон жизни вы, может быть, злоупотребляете, смакуете их, наслаждаетесь ими.
Еще не успев ни в чем разобраться, я оказался на каком-то возвышении вроде сцены, за столом, покрытым красной бумагой. В том же примерно порядке, в котором мы только что шли, расположились по обе стороны от меня члены комписовской делегации. Искрина Романовна, устроившись за моим левым плечом, шепнула мне на ухо, что готова мне помочь, если чего непонятно.
— Тише! — он приложил палец к губам, но прежде, чем сбежать, шепотом сказал, что не только мавзолей, а и того, кто в нем лежал, тоже продали какому-то нефтяному магнату, который скупает мумии по всему свету и уже собрал коллекцию, в которую, кроме Владимира Ильича, входят Мао Цзэдун, Георгий Димитров и четыре египетских фараона.
— Признаешь ли по правде, что служил, как собака, заглотному, пожирательному и дьявольскому учению?
— Вы меня, конечно, извините… В первую очередь вы, Клеопатра Казимировна, и ты, Жанета, но я такого обращения просто не понимаю. Я к вам в гости не набивался. У меня нет лишнего времени. Мне предстоит далекое и, может быть, даже очень опасное путешествие. Я к вам приехал только потому, что Лео очень настаивал. Я не спал ночь, я добирался до вас шестнадцать часов с пересадками…
— Да и не может получиться, — сказал я. — Утопия есть утопия.