— Тогда без меня, — сообщил я. — По договору я со своим народом не воюю.
— Куда от них денешься?! Это они выжили других купцов из нашего города. Теперь вся торговля заморская в их руках, — с плохо скрытым раздражением рассказал таможенник.
— Не-е, сами просить точно не будем! — Затем спросил серьезно: — А сколько платить тебе будем за это?
Основное сражение шло в княжеском тереме, деревянном, с двумя куполами по краям. На верхушках куполов были какие-то небольшие деревянные фигуры, вроде бы петухи. На крыльце лежал убитый половец. Ему рассекли шлем и голову. Скорее всего, топором. Кровь залила половину крыльца. Дверь в терем была вышиблена, валялась внутри на полу. Я поднялся на второй этаж. Там уже закончили звенеть оружием. Слышался только женский плач, надрывный, истеричный. В молельной комнате стены были завешаны иконами в четыре ряда. Одна, висевшая ранее в красном углу, валялась на полу без оклада. Видимо, был из серебра. У остальных оклады из надраенной бронзы. Их не тронули.
— Прости, князь, болен я, не могу больше пировать! Не сочти за оскорбление!
— Мы уже думали сами тебя позвать, — признался воевода, старый и хромой вояка. — Посадник наш уплыл в Чернигов вместе с дружиной, бросил нас на произвол судьбы.