— Это наемники. Для них свои — это те, кто платит. Если принесут оммаж, будут служить верно до окончания оговоренного срока. У них не принято нарушать клятву, иначе никто не возьмет на службу, — ответил я.
— Ладно, завтра выступим, — согласился я.
— Не победил, а всего лишь не дал победить себя, — отказался я от незаслуженной славы.
Шлюпку расчехлили, достали из подшкиперской весла. Если потребуется, через пять минут она будет на воде.
Чем дольше он говорил, тем выше становилась цена мрамора. Сговорились быстро. Для церквей он не жалел денег. А может, заглаживал вину. Понимал, что гунны вряд ли нападут, но хотел, чтобы я остался в Болгарии до тех пор, пока не решится вопрос с Латинской империей.
Мы перебили почти всю гуннскую конницу. Я сразил из арбалета троих и одного ранил в ногу. Болт пробил ее и влез в тело коня, который сразу начал беситься от боли. Интересно, сумеет это всадник слезть с коня без посторонней помощи?! Подозреваю, что оказать ее будет некому. Лишь десятка три всадников поскакали по долине на север, к своей пехоте. За ними следом понеслись половцы, которые теперь гикали и свистели еще громче, и две мои сотни, но не так быстро. Арбалетчики занялись ловлей лошадей, оставшихся без наездников, добиванием тяжело раненых гуннов, пленением легко раненых и сдавшихся и вытряхиванием трупов из доспехов, одежды и обуви.