— Чем очаровал этого завистливого дурака еще больше и плотнее привязал к своей колеснице?
Я покосился вслед королеве и ее фрейлинам.
— Да ничего, — сказал я успокаивающе, — просто любуюсь, я же эстет, мало ли что еще и Ричард Захапыватель. В прекрасном мире живет божественная Синтифаэль…
— Да это я так, округляю. Может быть, и две, мы же не женщины, чтобы годы считать да морщинки разглядывать?
Я посмотрел испытующе, она поднялась во весь рост и стоит передо мной прямая, вздрагивающая, но с бледным решительным лицом.
— Сын мой, — проговорил он кротко, — я не скажу, что это богохульство, но все-таки… гм… так можно обращаться только к папе римскому. Если не выговоришь «ваше преподобие», то можно проще, «отец мой», ибо у нас нет своих семей, а все прихожане — наши дети.