— Все те, — сказал я твердо, — кто запятнал законы рыцарства, обижая крестьян, насилуя женщин, занимаясь грабежом!
— Ваше высочество, — произнес он сквозь зубы, — это не ваше дело.
— Он посчитал, — ответила она наконец, — что мое место ближе к вам, чем к нему.
— Откладывается, — поправил я сердито. — Может быть, после пересмотра приговора будет решено отрезать мошонку тупым ножом и ме-е-е-едленно, чтобы наш гуманизм и приверженность либеральным ценностям были видны издали.
— Наверное, соскучились?.. — спросил я. — За вашу и нашу свободу! За древние традиции стремительного прогресса, освященные Великим Дубом!
На этот раз зеркало реагировало точно так же, но в какой-то момент мне показалось, что там что-то изменилось. Я взялся обеими руками за раму и чуть повернул к свету.