Глэстин несколько пришел в себя, взял у девушки замурзанный окорок. Даша не протестовала, понимая, что в двуногом состоянии гривастый сбежать вряд ли сможет. Так-то он был ничего, но сразу видно, не горожанин. И чего в Каннут приперся? Что-то ненормальное у дарков творится, с мест поснимались, в город полезли.
— Забили толпой и даже не поняли, кого прикончили, — с осуждением сказала Эле и принялась выкладывать из корзины кочаны молодой капусты.
— Гм, — Эле в замешательстве потрогала кошель с украшениями. — Видно, крепкая банда была?
Даша посмотрела на кривоватые строчки. Ну и карябают здесь перьями. Впрочем, в здешнем мире и гуси какие-то поджарые. Не канцелярские. Почерк, конечно, того — далек от китайской каллиграфии.
— Что там, в бабской половине, писать? — вопросил Малыш, плотнее прижимая к себе Мааре. — Расскажи, не кочевряжься. Я в женских банях в жизни не бывал.
Мин уже был на сарайчике, когда за спиной захрустел, рушась, дряхлый забор. Даша в два прыжка взлетела по лесенке. В ужасе всхрапывая, карабкался гривастый.