— Ресничка, детка моя, — хрипло воззвал Утбурд. — Брось их. У них чувство. А у тебя еще время будет. Иди, пиво допьем.
— Спокойно, госпожа Эле, — пробормотал Костяк. — Конверт купил. Послание самолично сочинил. Очень долго вы шли. Была бы Даша, лучше бы написала. А я чуть голову от натуги не сломал, да все равно безграмотно получилось.
— Рядом супруга будущего короля — леди Бекума, — шептал Костяк. — Королева, значит, будущая…
Сквозь навернувшиеся слезы Даша покосилась на сестру. Машка сидела с мальчишками, на широком носу парома, оживленно болтала. Отпихнула норовящую лечь на бедро наглую руку. А ведь она ноги нарочно показывает. Естествоиспытательница проклятая — изучает, такие же здесь парни или им, средневековым, что иное подавай? И ведь не пропадет, Мария Георгиевна. Вон как на нее мальчишки пялятся. Да что мальчишки, все мужики живо интересуются теми ногами исцарапанными, бесстыдными.
— Нет, ты подожди. Я в воровскую дружбу не верю.
— Я уже признавался, — ошалело пробормотал Лохматый.