– А вон и Миша мой! – обрадовался старик и замахал руками, как будто стоял в густой толпе и боялся, что его не заметят. – Уверен, уверен! У него лицо приметное такое, кругленькое.
«Отвечай мне! Тряпка! Что ты молчишь?! Боишься? Говори, боишься?! Знаешь, что виновата, да?»
Но Вадим Петрович никогда не пытался убить ее кота.
И вздрогнула, не договорив. Потому что Дрозд вдруг вырос рядом с ней. Облокотился на спинку ее кресла и замер, как ни в чем не бывало.
Палец ее скользнул в небольшое горячее углубление на металле. Один палец из растопыренной пятерни, прижатой к двери.
– А сам Рыбаков… – вопросительно начала она.