– Скорее всего, твои. Но проверить надо. Так, сиди здесь, ничего не трогай. Я пойду еще по прихожей порыскаю. Дверь он почти наверняка отпирал в перчатках, но в квартире мог забыться и снять их.
– Позвони ему и поделись нашими соображениями. Всеми, даже самыми дурацкими.
Капа тут же успокоилась. Счетчик, значит, ни при чем. Ну и ладненько! Совестливым хорошо быть, когда богатый, а если бедный, тут уж не до совести. Можно и дальше показания подкручивать: государству все равно, а ей трат меньше.
– Бегу-бегу, – раздалось из-за кулис, и откуда-то из-за шкафа бочком пролез толстячок Серафимович – во фраке и цилиндре.
– У вас убитый мужчина в комнате! А вы никак не хотите меня слушать…
Света так и не поняла из рассказа старика, за что Виктор невзлюбил Рыбакова. На прямой вопрос Якобсон ответил уклончиво – похоже, сам не знал ответа. Но обстановка в театре накалялась с каждым днем.