– Шарф! – не останавливаясь, продолжала перечислять Света. – Пишущую машинку старую! Грязные миски. Швабру. Пятнадцать расчлененных стульев.
– Ну-ну-ну, не бойся, – умильно проворковал старик. – Юся девочка хорошая, ласковая! Юсенька!
И позвонил, и договорился. А после старательно напускал на себя скромный и безразличный вид, пока Света ахала и восхищалась.
– Ты так реагируешь, будто я запойный алкаш, – заметил Дрозд, лихо ныряя в узкий просвет между двумя «Пежо».
Анна Васильевна Стрельникова наотрез отказалась сниматься с рукоделием. Хотя и корзинка с мулине стояла возле кресла, и лепестки маков свешивались, как живые, с льняной канвы.
– И теперь он сидит за холодильником и не желает выходить!