— Борман? — майор еще раз посмотрел фото, пока молчаливые разведчики держали под прицелом стоящих у стены пленных. — Похож. Повезло вам, гады. Если бы не приказ, всех бы тут положили, — сказал майор, приказав покрепче привязать пленных к танку и следить во все глаза, чтоб никуда не делись.
Василевский резко проводит указкой по карте, рисуя невидимую пока черту предполагаемой линии фронта — …ожесточенные бои в районе Харькова продолжаются, по поступившим сведениям, несмотря на то, что нашими войсками освобождены… — набиваю трубку, сосредоточенно разламывая папиросы и засыпая табак. «Герцеговина Флор», да. Хороший табак. Лучше, чем положение на фронте. Этот английский боров все никак не хочет всерьез начать нам помогать, и немцы опять тянут резервы с запада, закрывая образованную успешными действиями Красной Армии в излучине Дона брешь. Наши же войска двигаются недостаточно быстро, снабжение отстает. Эх, сейчас десяток тысяч дополнительных грузовиков нисколько бы не помешали. Но англичане опять затягивают с очередным конвоем, ссылаясь на опасность от «Шарнхорста» и «Тирпица». Немцы действительно перегнали оба своих линкора на Север, но ведь у англичан просто намного больше линкоров. Не хотят воевать, да. Берегут свои плавающие железки для послевоенных разборок. А мы не бережем…
— Рад бы и почаще пострелять, чтобы дочку обрадовать, — улыбается Козлов, — да работа не позволяет.
— Вы же видите, жара и тучи пыли оказались коварным противником, не менее страшным, чем немецкие противотанкисты. Предполагаю в полуденную жару останавливаться на дневку, — ответил командующий.
Наконец, строго в установленное время летчики идут на построение. Может быть, как шутят топчущие землю «сапоги», «когда бог раздавал дисциплину, авиация была в небе», но только не во время полетов и выполнения работ. Да, в повседневном общении строгой грани между начальниками и подчиненными, показной дисциплины у авиаторов не заметно. В воздухе и на технике все равны, и реальная иерархия в полку больше зависит от знаний и умений, чем от количества значков на петлицах. Но без дисциплины авиации не бывает. Люди, думающие иначе, обычно быстро ее покидают. Кто в другие рода войск, а самые недисциплинированные нередко вперед ногами. Воздух ошибок не прощает.
Железная дорога всегда работает круглосуточно, в любую погоду и в любое время года. Но особенно много работы у железнодорожников во время боевых действий. Днем и ночью на станциях царит шумное оживление, по железнодорожным путям в сторону фронта и в тыл почти непрерывным потоком мчат и мчат эшелоны. Стоят, собравшись кучками и что-то оживленно обсуждая, солдаты, проходят с озабоченным видом офицеры, вдоль составов, обстукивая молотками колеса, открывая и с хлопком закрывая крышки букс, бегают грязные и потные смазчики, важно взбираются на паровозы машинные бригады. Ночью жизнь лишь слегка замирает, большинство солдат спит, но и ночью все так же, тревожа спящих гудками, суетятся маневровые паровозы, толкая в известном им направлении вагоны. Единственное, что меняется на Варшавском узле в последнее время — вводится светомаскировка, а на установленных неподалеку зенитных батареях заступает на дежурство усиленная ночная смена.