— Тюрьма. Он сидел в перчатках, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, которые ты потом мог сверить с базой данных.
— Покоя, — ответил Харри. — Мира и покоя.
Я не стал включать душ, чтобы звук ее не спугнул. Она простояла там ровно на одну секунду дольше, чем надо, и вышла. А я расхохотался, потому что теперь я знал наверняка. Вот в чем заключается мой талант, папа: я вижу, чем люди хотят обладать. Это у меня наследственное, да? Ты был таким же? После того как она ушла, я осмотрел себя в большом зеркале. Она не первая сказала, что я красивый. Я развивался быстрее других мальчишек. Высокий, стройный, широкоплечий и мускулистый. Волосы у меня были такими черными, что даже блестели, будто отталкивали от себя весь свет. Высокие скулы. Широкий ровный подбородок. Большой жадный рот с пухлыми, как у девчонки, губами. Смуглая гладкая кожа. Карие, почти черные глаза. Один одноклассник обозвал меня «коричневой крысой». Кажется, его звали Дидрик. Во всяком случае, он собирался стать концертирующим пианистом. Мне исполнилось пятнадцать, и он сказал это вслух прямо в классе. «Коричневая крыса даже читать нормально не научилась».
Харри закрыл глаза и напряг память. Представил себе буквы на дверной табличке в Онкологическом центре. Пробормотал их. А потом произнес имя вслух в телефонную трубку.
Он завертелся, как разрубленный червяк, и в конце концов посмотрел на Ирену, прося о помощи.
Сергей не ответил. Что этот парень знает о качественной работе? Линии были нечеткими, потому что в качестве иголки тюремный мастер использовал заостренную гитарную струну, прикрепленную к электробритве, а чернила были сделаны из расплавленной обувной подошвы, смешанной с мочой.