— Мы все попадаем в турбуленцию, Георг. Мне придется подать подробный рапорт, ты ведь понимаешь?
— Вот так, — сказал Бернтсен, вынимая затихшую дрель.
Сначала продать. Но что у меня оставалось, если я успел продать даже собственную сестру? Я вспомнил. «Одесса». Она была спрятана в репетиционном зале, а пакисы из Квадратуры наверняка выложат пять тысяч за пушку, стреляющую хреновыми очередями. И я побежал на север, мимо здания Оперы и Центрального вокзала. Но наверное, в зал кто-то залезал, потому что на дверях висел новый навесной замок, а гитарных усилителей не было, осталась только ударная установка. Я поискал «одессу», но они, блин, и ее забрали. Воры несчастные.
— Сейчас. — Она задумчиво засунула палец в рот, подобрала свой асбестовый халат и уселась на деревянный стул. — Восемнадцать восемьдесят. Но мне гораздо больше нравится справочная по номеру восемнадцать восемьдесят один. Они не такие быстрые, не испытывают стресса, всегда готовы побеседовать, если ты хочешь…
— Второй поворот налево, — прошептал Ханс Кристиан и попытался свериться с распечаткой карты при слабом свете луны.
— Вот видишь, ты тоже не интересуешься своими ближними. Я проповедую слово Божие несчастным.