— Ты уже достаточно горя причинил этой семье, — произнес он.
— А те, для кого ты продавал, они не могут тебе помочь?
Харри снова спустился на первый этаж. Подошел к единственной двери, которую заметил в задней части дома. Из замка торчал ключ. Он открыл. В нос ему ударил тот же запах, что он почувствовал, стоя в коридоре. Он повернул выключатель за дверью, и голая лампочка осветила лестницу, ведущую в подвал. Ощущение, что кто-то дома. Или «ах да, интуиция», как с легкой иронией сказал Бельман в ответ на его вопрос, проверил ли он историю Мартина Прана. Чувство, которое, как сейчас понимал Харри, завело его совсем не туда.
Он сидел так до тех пор, пока резко не похолодало. Он приоткрыл один глаз. Солнце спряталось за краем тучи, но она казалась неопасной.
Я слышал его легкое дыхание. Он всегда дышал очень легко, этот Стейн. Он мог бегать часами, ему почти не требовался кислород. Как и причина для того, чтобы бегать.
— Я не понимаю. Позже они пытались убить меня в тюрьме. Несмотря на то, что я не сказал ни слова.