Похоже, меня знали многие, в то время как я не знал никого.
Круг опеки получился не очень сильным. Он словно светился коричневатым светом, исходящим из центра, — оттуда, где лежал я. Мои худшие ожидания подтвердились: ничего не происходило. Надежда вспыхнула и быстро погасла — так часто бывает, если ее не питает ничего, кроме бесплодных ожиданий. Я все-таки решил снова попытаться подняться, чтобы принять разгром в более достойном положении.
— Не припоминаю. Насколько я помню, он мог перевести все что угодно. Языков тридцать знал, наверное. Или даже сорок. При нашем первом знакомстве он произвел на меня сногсшибательное впечатление.
Мне было не совсем понятно, как игла может знать что-то о дружбе. Видимо, губернатор шутил: он имел в виду, что между вещами, сделанными примерно в одно время, есть какая-то связь. Но, как бы то ни было, игла действительно работала лучше, когда я носил старинную одежду.
С печальной улыбкой Ирвинг провел рукой над пламенем.
Я поставил саквояж у кухонного шкафа и, сидя за длинным столом, любовался видом из окна. Вдоль забора-сетки росли густые кусты малины. Воробей спикировал откуда-то сверху и, лихо развернувшись перед самым стеклом, улетел прочь.