— Не припоминаю. Насколько я помню, он мог перевести все что угодно. Языков тридцать знал, наверное. Или даже сорок. При нашем первом знакомстве он произвел на меня сногсшибательное впечатление.
Мне было не совсем понятно, как игла может знать что-то о дружбе. Видимо, губернатор шутил: он имел в виду, что между вещами, сделанными примерно в одно время, есть какая-то связь. Но, как бы то ни было, игла действительно работала лучше, когда я носил старинную одежду.
С печальной улыбкой Ирвинг провел рукой над пламенем.
Я поставил саквояж у кухонного шкафа и, сидя за длинным столом, любовался видом из окна. Вдоль забора-сетки росли густые кусты малины. Воробей спикировал откуда-то сверху и, лихо развернувшись перед самым стеклом, улетел прочь.
Мужчина в пиджаке выглядел слегка необычно. Лет тридцати, светлая кожа, иссиня-черные волосы. Похож на белокожего выходца из арабских стран, но по-русски говорил безукоризненно. Очевидно, он действительно меня ждал, пока мы ездили спасать Андрея Викторовича.
— Как хотите, Глеб, — отозвалась Иванна, сидящая напротив. Глаза девушки загорались при вспышках молний. — Будьте осторожны. Если что не так — бегите. А если вас все-таки поймают…