Эрлимах согласно кивнул и уселся в любимое кресло у окна, всем своим видом показывая, что больше никуда идти не собирается.
И вот я лежу, они стоят, и стоять, если ритуалу ничто не помешает, будут еще долго — действо началось в полночь, а закончится на позднем осеннем рассвете. Я прикрыл глаза, стараясь отрешиться от мерзкого ощущения вытекающей силы. Это было похоже на то, что я сотворил с собой, когда выбирался из Нилхоры, но гораздо более неприятно. Жизнь тягуче-медленно вытекала через порезы на коже, оставляя ощущение пустоты.
Узкий сводчатый коридор привел нас в небольшую пыльную комнату, содержащую кровать под балдахином, чисто выскобленный камин, который, судя по всему, не топили уже лет десять, два кресла, стол, сундук и линялый гобелен во всю стену. Судя по обстановке, эти апартаменты предназначались не для знатных гостей, и у графа таких давно не было.
— Да не смущайся так, единственная твоя ошибка в том, что ты не потребовал сразу с них денег за спасение от ногларра. Бесплатные услуги местные жители ценить не умеют, норовят либо подвох выискать, либо на шею сесть. Мне, пока я эту закономерность не поняла, тоже несколько раз к крайним мерам прибегать доводилось.
— Благодарю за информацию, уважаемый. — Я протянул заклинателю свиток, который все это время на всякий случай не выпускал из рук, — очень уж собеседник резвый, — прихватил стоящий под прилавком медный стакан, рассудив, что уж теперь он себе новый без труда купит, с таким-то источником заработка, и вышел на улицу. Нет, в «это безобразие» идти еще рано, сначала надо разобраться со шкатулкой.
Не заметив никаких подозрительных изменений ни на подступах, ни в самом здании, я постучал в дверь. Не откроют через десять вдохов — вышибу. К счастью, к крайним мерам прибегать не пришлось.