– Ладно, идите. А ты, цыпленок, лезь под одеяло. Здесь везде дует, замок какой-то дырявый.
Творец не вмешивается, подумал я, спасительно хватаясь за тонкую ниточку надежды, потому что дал нам свободу воли. То есть сам лишил себя права вмешиваться в жизнь человека. Он сделал ставку на то, что крохотная частичка, которую вдохнул в животную плоть зверя, сделает из него нечто особое. И что эта частичка, названная душой, позволит устоять против всех соблазнов.
– Ну что? – спросил я тоскливо. – Он тоже замерз, как и ты. Грейтесь, пока я добрый! Надо бы погнать, но сердце у меня, как у матери Терезы.
– Ах да! Сэр Растер, не в службу, а в дружбу: соберите народ в холле. Нужно успокоить и дать правильную оценку событий.
– Здорово! – сказал я. – Спасибо. Ты знаешь, чем меня порадовать.
– Помилуйте, – воскликнул я. – Конечно же, королю столь мудрому и зрящему всех насквозь, вовсе не требуются толпы советников! Сэра Эбервиля вполне достаточно.