Тот, что самый крутой, поднял голову и начал говорить, но страж сильным толчком тупого копья в спину заставил умолкнуть. Из собравшейся толпы выступил кряжистый старик, сорвал с головы шапку, обнажив седые волосы.
Они захохотали, я тоже засмеялся и вышел во двор. Стен почти не видно, столько под ними снега, челядь шаркает лопатами, вывозит снег на широких саночках.
И, не дожидаясь, когда туповатый конь сообразит, что делать, полез обратно в щель. Огонек опускался медленно, приноравливаясь к моим раскорячистым движениям, но вниз – не вверх, я почти не запыхался, когда достиг дна.
– Бог, которого можно понять, – возразил я, – уже не Бог.
– Сын мой, – прошелестел его негромкий голос, – в тебе слишком много ярости. Ты оскорблен, что тебе предложили спасти свою бессмертную душу… всего лишь свою!.. Ты хочешь большего. Что ж, дьявол, в самом деле, намного активнее. Он наступает везде, где человек слаб. Как ты хочешь дать ему бой?
– Чьи одеяния великолепны, того и слова весомы, но кто бедно одет, словам того не придают значения. Такой наш мир, сын мой. С этим надо считаться. Многие не так почтительно выслушают совет, исходящий из уст человека во власянице, подвязанного простой веревкой, даже если тот человек – святой.