Он задумался, а взгляд, который бросил на меня, был странным.
– Женевьева, я уже понял, что вы здесь совсем не в роли послушной и покорной жены… как обещали.
Он не сводил с меня вопрошающего взгляда.
– Это чего? – спросил я с подозрением. – Проследишь, чтоб я по дороге столовое серебро не спер?
Он слушал, насупившись, не нравится такое фамильярничание с Творцом, но, думаю, Богу с его высоты одинаково смешны и мелки как бравада атеистов, так и церковные песнопения. Сам Тертуллиан атеист и вольнодумец, как и остальные отцы церкви, но к другим атеистам относится с понятным подозрением. Мол, мне можно, я свой, а остальные – кто их знает, морды косоротые.
– Что «нет»? – переспросил я, но сердце болезненно сжалось, поняло раньше меня, дурака.