Плетнев по пояс высунулся из окна, покрутил головой и осознал себя в деревне Остров Тверской губернии.
– То есть не отец, а сын. Хорошо хоть так.
– Я с Новой Риги свернул и застрял! – Растерянный Плетнев, не привыкший, чтобы с ним так разговаривали, едва смог пробиться сквозь старикашкину скороговорку. – Там какую-то фуру поперек шоссе развернуло, и все переклинило. Пробка стояла мертвая, и я решил в объезд, а как в объезд, не знаю..
– Люба сразу в Тверь метнулась, видал! То она его знать не хочет, а то поди ж ты! Их, баб, не разберешь совсем!
– У нас с мамой? Нет, никогда. Они вообще к нам не заходят, ни Тереза Васильевна, ни Регина. Они считают нас странными. А Тереза Васильевна, – тут она улыбнулась, – не одобряет странных людей. Она же в Газпроме работает. А там все приличные.
– Ей совершенно нечем заняться. Она девушка видная, фигуристая, а спроса на нее никакого!.. Из мужиков один Федор Еременко, и тот почему-то интересуется престарелой матерью-одиночкой, а на нее не обращает внимания.