Паромобиль шустро бежал по дороге, хрустя гравием и изредка покачиваясь на небольших ухабах. Иногда гравийка заканчивалась, и тогда машина резко замедляла ход, противно шипя двигателем и меся колесами подмороженную ночными заморозками грязь.
– «Надежды»… – профессор саркастически хмыкнул. – Это скорее уж «Отчаянье», милая, – бросил он, поправляя сползшие к кончику носа очки и исчезая внутри гондолы.
– Этого я и боялся, – Роханцев улыбнулся в ответ. – И куда теперь?
– Потому что так благозвучнее, – сказал Сергей, выходя из-за соседнего биплана, где стоял все это время, с некоторой гордостью слушая рассказ своего ученика.
– А что ж пешком-то топаешь, неужель отвезти некому было?
– Что-то случилось? – юноша открыл дверцу гондолы и с удивлением посмотрел на землянина.