— Ты всё равно был обречён умереть. Ты же не собирался жить вечно? — лицо Хель исказила судорога.
Заметив, что я ее рассматриваю, невеста одарила меня взглядом, по её задумке должным заморозить меня в сосульку. Но мне ее взгляд был безразличен, впрочем как и то, что она о мне думает.
Дина держала на вытянутой руке мой матрасик. Выглядел он довольно уныло и выглядел он совсем не как матрасик, а как тощая тонкая простыня.
— Отец, а ты сам не хочешь поехать? Ты бы, наверняка, лучше меня там разобрался, — предложил я.
Снова крики, гиканье, ржание и нецензурные слова.
И зачем они это так строят? — спросил я сам себя, проезжая мимо здоровенных и высоченных каменных громад, отделяющих город от внешнего мира, — и как я буду их перелезать? Когда бежать буду….