Цитата #35 из книги «Чудовища были добры ко мне»

Сквозь туман и щекотные искорки проступили смутные тени. Танни вгляделся – и задохнулся от восторга. Он летел! Летел над холмистой равниной, а внизу гуляли радужные сполохи. Высокие травы колыхались под теплыми поцелуями ветра. Цветы, клонясь друг к другу, блестели морским перламутром. Казалось, это дышит сама земля. Дышит, шевелится…

Просмотров: 10

Исчезла качка пола. Угомонилась дрожь стен. Смолк зловещий рокот в глубинах горы. Янтарь перестал мерцать. Он горел холодно, ровно, не оставляя места для теней. Так плыла бы луна в черном небе ада. Окунувшись в жутковатый, равнодушный к живому свет, люди сделались похожи на призраков. Время шло, и пол опять пришел в движение. Мириады змей-невидимок ползли, текли, струились. Янтарь уходил из-под ног. Вульм схватился за стену, до крови ободрал ладонь о черный базальт, вдруг обнажившийся там, где раньше была темно-желтая корка, и все-таки упал. Симону падать было некуда – маг и так валялся кулем тряпья. Устоял только Циклоп: каким чудом – бог весть. Лежа на спине, Вульм видел, как взбесившийся янтарь стягивается в одно место. Над головой Циклопа из потолка с противоестественной быстротой вырастал исполин-сталактит. Он грозил рухнуть, погрести под собой сына Черной Вдовы – а заодно и мальчишку-изменника, в ужасе скорчившегося рядом. Сталактит переливался всеми оттенками свежего меда – липа, акация, донник, гречиха. Тьма обкусывала грот по краям; еще чуть-чуть, и мрак сожрет пространство без остатка. В зыбком свечении сталактита Вульм заприметил свой погасший факел – и пополз к нему, боясь встать во весь рост. Бежать он не пытался, положившись на судьбу.

Просмотров: 5

– Ваше величество, – в дверь сунулись с докладом. – Больше никого…

Просмотров: 5

Они бежали, словно спасались от погони. Дюжина женщин и мальчик. Нагие, как при рождении; безмолвные, как после смерти. За рекой пылал закат. Багряные ленты подергивались сизой дымкой пепла, тускнели, надламывались, окалиной проваливались за небокрай. Тьма-хищница выскочила из засады, навалилась всей тушей; сопя и чавкая, она пожирала мир. В небе плясала луна, опившаяся дурмана. Задрав голову, спотыкаясь, Краш видел, как млечно-желтый диск выгрызал сам себя в середке, превращаясь в блин, траченый мышами, в узкий зазубренный серпик, чтобы снова разрастись в золотую монету; раз за разом, опять…

Просмотров: 4

Могла ли Инес ди Сальваре желать лучшей погребальной песни?

Просмотров: 5