— Простите, — сказал Костя. — А Олега Ивановича вы уже уговорили?
— Человек видел Серебряных Змей за работой, — сказал Дилайт. — А это недопустимо. Он уцелел, но оказался осквернен. Следовательно, скверна пала и на всю человеческую расу.
«Теперь, человек, твоя память едина. Все контуры слиты в целое, они взаимодействуют. Никаких разломов и трещин. Однородное, нигде не прерываемое поле памяти. Что ты чувствуешь?»
— Правда, нужно, Эл, — после продолжительной паузы сказал Вилга. Дилайт работает на ошибочной модели. А я мог бы построить верную за какие-нибудь пять-шесть суток. Я работал бы ночами. Половину института поднял бы. Потому что можно загубить весь контакт.
«Вот так стою я, а вот так — она. Напротив меня, буквально рукой подать. Но уже ясно, что не подать, что рука сразу упрется в незримую преграду, которую преодолеть невозможно. Как невозможно вопреки законам мироздания вернуться в собственное прошлое. Теперь она — лишь мое воспоминание о том, как я любил ее. Мое счастливое прошлое. Не настоящее и уж вовсе не будущее.
Костя вдруг почувствовал, что ему просто необходимо с кем-то поговорить. Все равно о чем, лишь бы перекинуться словом, даже о самом незначительном пустяке. Сейчас, наверное, он был бы рад и Варданову.