— Я тоже прошу прощения, — буркнул Кратов. — Мне не следовало повышать голос. Просто я обеспокоен.
Биссонет, бледный как полотно, почти не дышал. И не мигал вылезшими из орбит глазами.
…трава в этом уголке парка едва ли не в рост человека, и уж подавно в ней скроется лежащий. Но только не от меня. Моя цель — таящиеся в этих зарослях босые пятки, и нет преграды, что могла бы остановить меня на пути к этой цели. Сперва на цыпочках, затем на четвереньках — так, что ни единый стебелек не шелохнется. Последние метры — ползком. Ласково, но сильно веду указательным пальцем от пятки до носочка. Эффект превосходит все ожидания. Визг, яростное лягание. Все, что подвернулось под руку, летит в мою сторону — с полным пониманием того обстоятельства, что я непременно увернусь. И я действительно уворачиваюсь, успевая сложить все пойманное в аккуратную кучку. Обиженный голос: «Хулиган!.. Бандит!.. А если бы я умерла с перепугу?!» — «Ни за что. Ты никогда не умрешь. И я возле тебя — тоже». — «Так и будешь вечно щекотать мои бедные пятки?» — «И черпать в этом занятии силы для вечной молодости!» Плюхаюсь на живот рядом, искательно заглядываю ей в глаза, все еще обиженные. Потом переворачиваюсь на спину и устраиваю голову на стопке листков из плотной бумаги, от изучения которых так бесцеремонно ее оторвал. «К свиньям собачьим ваши топограммы! Самая сложная топологическая фигура — человек. Потому он и звучит гордо. Изучай-ка лучше меня. Благо, я всегда под рукой». — «Поразительная самонадеянность! Человек как топологическая фигура довольно тривиален. А уж ты вообще примитивен. Ты симметричен, как радиолярия. Брысь с моих бумаг, им цены нет! Брысь, кому говорят?» Я и не думаю подчиняться. Есть только один способ добиться от меня полного повиновения, и она им прекрасно владеет. Воровато оглядывается — трава надежно прячет нас от всего белого света — и целует меня в растянутые в блаженной улыбке губы. Теперь из меня можно вить веревки, что немедленно и происходит…
Джемма остановилась, держась за его руку. Ее гладко причесанная головка едва доставала Гранту до плеча.
— Что есть хотя бы одна планета лучше Земли. Ну хоть вот на столечко лучше. Не бывает такого!
Фрост опасливо посмотрел на Кратова, будто бы тот уже изготовился посягнуть на Декларацию. Потом неопределенно усмехнулся и стал прибираться на столе.