Внезапно с любострастным чмоканьем самопроизвольно сработали забытые в сумятице страховочные лапы, неловко прихватив огромный «галахад» за бока. Хоть какая-то, да помощь… Костя немедля взялся за пульт обеими руками. Подавил нелепые потуги «кошачьей памяти» справиться с внешними помехами, на которые она ну никак не была рассчитана. Швырнул платформу кормой вперед и вверх — прочь от развороченных внутренностей улья, прочь из этого страшного месива, наполовину живого, наполовину уже мертвого. Ничего не видя перед собой, наобум и напролом повел ее туда, где, по его расчетам, оканчивалась пчелиная ложбина и начиналась пустыня. Лихо перепрыгнул через подвернувшийся сеиф — по ту сторону его взмученный песок уже оседал, и можно было пусть как-нибудь да сориентироваться.