— Простить — за что? Я счастлив. Я могу лишь благодарить вас. Вы слышите меня, мастер?
«Ничего вы не поняли…» — мысленно повторял Кратов, будто заведенный. А сам точными, отработанными движениями увеличивал масштаб изображения, приближал к себе эти зловещие дымные вершины.
На мгновение перекрыв собой солнце, большая белая птица скользнула над гравитром. Заломив крылья, она круто устремилась в море. «Альбатрос! подумал Кратов восторженно. — Да какой здоровенный!» Он прильнул к усеянному водяными бусинами окну, тщась хоть что-то разглядеть в суетливом мельтешении волн. Белый треугольный силуэт, распластавшись по воде, таял позади.
— А сколько, по-твоему, нужно времени, чтобы полюбить? — спросил Кратов тихо.
— Понял, Первый, — с готовностью сказал Ертаулов.
— Какие могут быть дела у ксенолога на Земле?! Ну, как пожелаешь. Я тебя все-таки почему-то жду. Мало ли что, вдруг ты к вечеру все дела переделаешь. Или ты тоже намерен растянуть удовольствие? — Астахов перегнулся через стол к самому уху Кратова и зашептал: — К той девушке можешь не подходить. С ней все в порядке. Ее друг сегодня сдает выпускной экзамен — сейчас же в лицеях пора экзаменов. А она трясется. Ничего, такие переживания полезны.