— Темная история, — сказал Стас важным голосом. — Видимо, о ней не очень-то приятно вспоминать, поэтому так мало информации.
— Любование есть процесс, — сказал Кратов. — И в нем участвует не только сам любующийся, но и все окружающие. Они наблюдают, как ты обхаживаешь эту кучу. Весьма пикантное зрелище.
— А кто ты для меня?.. Пазур отдал тебя рациогену, как младенца Молоху. Чтобы спасти… нет, не корабль, не вас, ни даже себя. Чтобы спасти сам рациоген! И он не прогадал. Правда, он втайне надеялся, что ты не вернешься. А ты каким-то чудом вернулся, хотя почти обо всем забыл так было угодно рациогену. Он расколол твою память вдребезги, и ты никак не можешь склеить ее наново. Ты помнишь, что работал в гравигенной секции, не не помнишь как. Ты был счастлив в те минуты, но сейчас тебе стыдно за это счастье, как нормальному человеку с живой совестью… Только неясно мне, как же ты оттуда, из-под энергетических полей и лучевых ударов, не защищенный ничем — в том числе и чарами рациогена, вернулся. И какие силы восстановили твою необратимо стертую человеческую совесть.
— У нас тоже, — заметил Кратов. — Поразительная неприязнь к средствам связи! Откуда им известно назначение браслетов?
— А если бы кто-то сел на эту панель и призадумался?
— Та давняя встреча в экзометрии? — задумчиво спросил Кратов.