— Можно, я подумаю? — спросил Кратов. — Буду лежать и непрерывно думать.
— Нельзя ли приподняться? — спросил Биссонет, чье красивое лицо, слегка искаженное гримасой неудовольствия, напоминало портрет молодого дьявола.
— Человек не топограмма. Он не может преобразиться до неузнаваемости.
Это было уж никак не вообразимо — чтобы вдруг ни с того ни с сего хотя бы на минуту перестал работать Галактический маяк.
— Эаириэавуунс, — с довольным видом подсказал Аксютин.
— Я слышал этот рев, — потерянно сказал Маони. — И подумал, что вы зовете меня.