Варданов, по-прежнему на цыпочках, появился за его спиной.
— Это течет, — промолвил Тьмеон. — И оно холодное.
— …хитроумно сглаживая гравитационные возмущения, — ввернул Кратов. — Гравитация — воля богов!
Да, теперь, испытав полное и безраздельное САМООБЛАДАНИЕ, в подлинном смысле этого затертого слова, пережив момент неизмеримого могущества, не хотелось и думать о смерти. Напротив, всеми доступными способами и средствами надлежало сражаться за то, чтобы сохранить невредимым этот чудесный дар — человеческое тело. Никому и никогда прежде не выпадала такая удача, никакой Аладдин еще не вызывал из медной лампы такого джинна, никакой Али-баба не находил в разбойничьей пещере таких сокровищ. И только он, Кратов, мог приказать своему великолепному телу творить все, что ему заблагорассудится. И это тело беспрекословно и наилучшим образом исполнит любой приказ.
— Не оттого ли предки нынешних Аафемт дали деру из этих райских кущей?
— Курт, — еще раз окликнул Костя, уже совсем тихо.