— Да, — ответил он, — нужно только спуститься на этаж.
Снова фанфары, пышно одетые портные, подмастерья и помощники главного сапожника, а то и генерального, внесли сапоги, каждый на отдельном подносе из золота.
— О, какая забота, — произнес он с иронией. — Он с матерью, ваше высочество.
Он перекрестился, хотя, как я заметил, делает такое только в исключительнейших случаях, да и то, если на виду у простого народа.
— Что? — вскрикнула она. — Почему он так сказал?.. Да как они посмели… Это… это невозможно!..
— Ну нет, — согласился я поспешно, дурак, поторопился, — можно не пускать, ты права, люди могут же обходиться без сладкого?.. Иди сюда ближе, положи голову вот так, а ногу закинь мне на пузо… да не дергайся, мы же говорим о высоком, о Божественном, это же намного ценнее, чем плотские утехи…