Наконец подошел и арбогастр, я вставил ногу в стремя, Уулла так и стоит на прежнем месте, больше не проронив ни слова.
— А мы вас ждали, ваше высочество!.. Все прикидывали, кого из нас потащите в постель?..
Кресла легкие, с мягкими подушками в спинках и под задницами, словно здесь я хоть и принимаю гостей, но то ли дряхлых старцев, что уже не могут без удобств, либо дам с изящными жопами, что не могут сидеть на твердом.
— Зато сиськи крупные, — сказал я восхищенно. — Ну почему меня восторгает такая диспропорция?.. Наверное, я в самом деле, стыдно признаться, эстет высшей категории и демократ, кто бы подумал!
Все-таки мы оба зря гордились своим самообладанием, верностью интересам дела, отстраненностью от всякого такого, чистым разумом Гегеля, потому что за остаток ночи успели еще не раз зарядить магической мощью друг друга и так же бесцельно и глупо, если с точки зрения Гегеля, а то и самого Иммануила Канта, разрядить.
— Уже леди, — сказал я нетерпеливо. — Как тут?