— Погодите! Только одно слово, джентльмены!
— Она всегда была добра ко мне, это верно.
В то время только что входило в моду водолечение, и удрученное состояние Тома подвернулось как раз кстати. Тетка поднимала его с постели чуть свет, уводила в дровяной сарай, окатывала целым ливнем холодной воды и растирала полотенцем, жестким, как скребница; потом обвертывала его мокрой простыней и укрывала одеялами, чтобы довести его до седьмого пота, и несчастный потел так, что, по его собственному выражению, “у него все желтые пятна души выступали наружу сквозь поры”.
— Я ничего не говорил, а умер он вчера ночью.
— Я положил кусок на маисовую лепешку, — говорю.
— Верно, Джо. Слушай-ка: если бы наши ребята могли увидеть нас теперь!