— Доггер, — взволнованно прошептала я, — ее одели после смерти.
Только здесь, в верхней части дома, я почувствовала, что освободилась от давящей ноши быть де Люс. Здесь, наверху, над всеми, я как-то стала сама собой.
— Насколько я помню, — ответил Доггер, и его лицо омрачила тень.
В нем было что-то смутно знакомое, но я никак не могла сообразить, что именно.
Я не понимала, что говорю, пока не стало слишком поздно.
— Я слышала, как доиграла музыка в фильме. Я знала, что она еще не спит.