Поскольку Доггер был нетрудоспособен, я продолжала встречать новоприбывших и болтать со старыми знакомыми. Было очевидно, что никто из моей семьи не собирается появляться. Они явно решили, что вечернее представление — дело киношников и их ни к чему не обязывает. Я была предоставлена сама себе.
Глаза инспектора неотрывно смотрели в мои, подбадривая меня продолжать.
Я долго молчала, пытаясь разобраться, как реагировать на эту, честно говоря, не неприятную новость. Похоже, правосудие само решило, как поступить с Вэлом Лампманом.
— Почему? — спросил он, сразу же обнаружив упущение в моем рассказе. — В то время как доктор Дарби был не далее чем в вестибюле?
— Она мучается от мигрени, мисс Уиверн, — сказал викарий. — Я только что приложил компресс.
Нет необходимости говорить, что это был инспектор Хьюитт. Рядом стоял детектив-сержант Грейвс.