На унитазе сидел голый выше пояса Вэл Лампман, неловко пытающийся сам себе забинтовать мускулистую руку. Обе его руки были ужасно исцарапаны и кровоточили. Он удивился не меньше моего, и, когда он изумленно уставился на меня, внезапно его глаза стали похожими на глаза раненого ястреба.
Ее шею, словно ожерелье смерти, окружал кусок кинопленки, туго, но аккуратно завязанный изысканным черным бантом.
Сделав это, я ощупью пробралась за гобеленом, испустившим еще одно облако удушающей пыли.
— И при этом у тебя хватило мозгов, чтобы заметить макияж там, где его не должно быть.
— Вы думаете об илицине, — сказал Доггер.
Я и сама это засекла, конечно же, но не имела времени размотать нить.