— Если он готов подчиниться, то мы отведем его в крепость. Но он должен сдать оружие — он показал глазами на копье-меч в руках Гмана.
Драться совершенно не хотелось, и я с огромным сомнением, надеясь только на то, что интуиция меня не обманет, сдалась.
— Для начала отведи её к себе, вымой, дай новое платье и бельё. Это платье — она скривилась — пусть оставит себе на тряпки. А потом — в глазах её снова заплескалась ярость — приведи её сюда, дай свежей воды, тряпок и пусть до утра смывает свой позор. И если утром я обнаружу хоть капельку, хоть пятнышко, хоть намёк на них...
У ворот нас уже ждали двое солдат, одетых, несмотря на жару, в лёгкие кожаные доспехи и шлемы. Когда мы подошли метров на двадцать, один их них вскинул руку.
А чего мне собираться? Встала и пошла. Тем более, что есть было всё равно нечего, а сидеть здесь — какой смысл?
— Так они всё равно нас и услышат, и запах готовящейся еды унюхают.