До крыши было далеко, я не торопился, да и взбираться оказалось трудно.
Больше в этот день ничего интересного не произошло. Мы приняли по пять капсул — во время рейда полагается усиленное питание — и легли спать. И я снова хорошо уснул, как всегда. Я всегда хорошо сплю. Да и шторки здесь, в кубрике, отличные, опустишь — и тихо. Тихо, уютно, прохладно, только музыка в ушах играет, вернее, шорох дождя. Это так полагается.
Закинул рюкзак на крышу, влез сам. И тут же отключился, накрыло меня тяжелым теплым одеялом, которое когда-то у меня было, в самом далеком детстве, на нем еще птички такие вышиты, с глазками.
Нет, это был дикий — косматый, морда обветренная, глаза выпученные, но все равно, что-то человеческое…
И ждали трое планетарных суток. Не в коленно-локтевом положении, а так, по-нормальному. Валялись на койках, болтали, резались в кости. Хитч достал свою книжку и снова принялся в ней что-то чирикать карандашом, что не показывал, мне казалось, что это какие-то записки.
Я поскользнулся, шагнул вправо и прилип к черному безрукому туловищу. Шарахнулся в сторону и тут же прилип к другому, моя разогретая ванной кожа примерзала к намороженным гладкостям, и я почти мгновенно оказался окружен этими фигурами со смазанными лицами, они окружали меня со всех сторон, пытались заглянуть в глаза…