В моей голове разрозненные части головоломки с щелчком встали на место и без страха шагнув вперед, я коротко поклонился:
- Вот что жажда наживы делает - все не успокаивался здоровяк.
Едва старик произнес эти слова, как заключенный взревел и рывками начал подниматься, насаживая себя на острия багров. Первым опустился кистень одного из монаха, с легкостью размозжив лицо обезумевшего человека и раздробив череп. Остальные налегли на багры всем весом и не отпускали, пока последний монах несколькими ударами не отрубил изуродованную голову от тела. Затем в стороны отлетели обрубленные по локоть руки. Обнявший мачту последний оставшийся в живых заключенный затрясся в рвотных судорогах, выплескивая содержимое желудка в собравшуюся у его ног лужу крови и с ужасом смотря на все еще живой и пытающийся встать безголовый торс человека.
- И стараетесь изо всех сил, отец Флатис - склонил голову Морвикус - Я так и доложу его святейшеству и... смотрите! Цепь!
- Ну почему же - хмыкнул я и кивнул на стоящего рядом безмолвного ниргала - Вот тебе один такой воин. По золоту будет ступать и не заметит.
Рядом со стеной стоял заключенный в панцирь льда прямоугольный камень с правильными очертаниями, высотой примерно по пояс взрослому человеку и длиной локтей в пять-шесть. По углам виднелись ржавые цепи, бока каменного блока испещрены вязью непонятных рунических символов, а сквозь толстый слой льда отчетливо просматривался...