– Дайте пройти, я сказала! Я вам покажу, кто ждет! – Наташа, всклокоченная, ненакрашенная, кое-как одетая, влетела в зал.
Солнце спряталось. И сразу потемнело, пахнуло холодом, колючая крупа полетела в лицо, не дождь, не снег. Кто-то там, на небе, размалывал льдины в гигантской мельнице и нервно сыпал на землю горстями.
– Так, очень интересно, – сказал Вазелин и уставился на Антона.
Зоя Федоровна медленно плыла к нему, крутилась, изгибалась, разглядывала себя в зеркалах. На розовых губах юноши вспыхнула и погасла наглая усмешка.
Он не оставил ни единого следа. Он понимал, что искать его будет не только милиция, но и сутенеры, которые продали ему детей. В диалог с ними он вступал из интернет-кафе и никогда не использовал для связи свой домашний компьютер. Звонил только из уличных таксофонов. Менял внешность и голос, платил вперед и даже добавлял щедрые чаевые, ибо знал: ничто так не притупляет бдительность гоминидов, как деньги.
– Что теперь, вешаться, что ли? – рассуждали музыканты в ресторане, в аэропорту. – Надо думать, менять репертуар, искать что-то новое. Мы уже третий год работаем на одном приеме, крутим десяток песен. Да, это классные песни, это шлягеры, но все приедается, а конкуренция дикая.